Проблема превращения юаня в международную валюту вызывает много споров. Одни считают, что стоит Пекину принять решение о полной конвертации юаня, как тот превратится в полноценную международную валюту. Другие полагают, что юань уже стал международной валютой, приводя впечатляющие цифры растущих масштабов использования китайской денежной единицы в международной торговле. Третьи придерживаются точки зрения, согласно которой Пекину не выгодно превращение юаня в международную валюту и власти КНР даже специально препятствует этому. Сложность проблемы в том, что движение юаня в направлении его интернационализации предполагает три различных этапа: превращение китайской денежной единицы в а) торговую валюту, б) инвестиционную валюту, в) резервную валюту.
Юань как торговая валюта
Процесс превращения юаня в международную торговую валюту начался после финансового кризиса 2007-2009 гг., обнажившего шаткость ключевых мировых валют – доллара и евро. Главным торговым партнером Китая были и остаются США, единственной валютой во внешней торговле Китая с Америкой является доллар США. Однако доллар доминирует в торговле КНР не только с Соединёнными Штатами, но и другими странами. В 2008-2009 гг. обозначились первые шаги по интернационализации юаня. Тогда ряду предприятий и компаний было разрешено использовать юань в торговле с Гонконгом (Сянган), Макао (Аомынь), странами АСЕАН. В середине 2009 года право использовать юани во внешнеторговых сделках имели лишь 365 компаний, а в конце 2010 года их число выросло до 76359. В 2012 году использовать юани могли уже все китайские компании, которые имели лицензии на экспортные и импортные операции. Активный переход на внешнеторговые расчеты в юанях происходит одновременно с расширением использования национальных денежных единиц торговых партнеров Китая. Этому способствует заключение двухсторонних валютных свопов Народного банка Китая (НБК) с центральными банками стран, являющихся торговыми партнерами КНР. Число действующих на сегодняшний день соглашений НБК о валютных свопах превышает 20. Если в 2010 году лишь 3% внешней торговли Китая осуществлялось в юанях, то в конце 2013 года эта цифра достигла 18%. А согласно прогнозам HSBC, к 2018 году эта доля должна вырасти до 30%.
В конце 2013 – начале 2014 гг. юань обошел евро по масштабам платежей, обслуживающих международную торговлю, и занял второе место после доллара США. Знаменательно, что юань стал использоваться даже в торговле Китая с Соединёнными Штатами, хотя его доля в двусторонней китайско-американской торговле пока не превышает 2%.
Позиции юаня в общих международных оборотах валют в мире гораздо более скромные. Кроме обслуживания торговли товарами и услугами китайская валюта используются для обмена на другие валюты (валютный рынок) и для разного рода кредитных и инвестиционных сделок (фондовый и иные финансовые рынки). Десять лет назад (2004 г.) юань находился лишь на 35-й строчке среди валют по общим объемам международных оборотов. В начале 2012 года он поднялся на 13-е место. В начале 2014 года китайская валюта вышла уже на 7-е место, опередив, например, швейцарский франк.
О конвертируемости юаня
Позиции юаня в общих международных валютных оборотах в значительной степени зависят от его конвертируемости. В настоящее время это частичная конвертируемость, что означает возможность свободного использования юная для осуществления текущих операций, прежде всего торговых сделок. Частичная конвертация была проведена в 1996 году, причем тогда китайские власти заявили, что потребуется еще десять лет для того, чтобы перейти к полностью конвертируемому юаню, то есть отменить ограничения по капитальным операциям. Однако с тех пор прошло 18 лет, а такие ограничения все еще сохраняются. Конечно, превращение юаня в свободно конвертируемую валюту резко повысило бы масштабы использования юаня в мировом валютном обороте, но это был бы лишь краткосрочный эффект, к тому же для экономики Китая резко возросли бы риски. Еще сравнительно недавно юань являлся валютой с фиксированным курсом, причем заниженным, что делало его инструментом активной внешнеторговой экспансии Китая. С 2000-х годов Пекин отказался от администрирования валютного курса, формально курс стал свободным, но регулируемым. Регулированием занимается Народный банк Китая (НБК), который, систематически скупая доллары, евро и другие валюты, искусственно сдерживает рост валютного курса юаня, сохраняя его на уровне более низком, чем паритет покупательной способности юаня и доллара. Если ввести полную конвертируемость юаня, то есть риск, что НБК утратит контроль над валютным курсом своей денежной единицы. А это – прямая угроза нынешней модели экономики КНР, основанной на торговой экспансии. Экономика Китая и при нынешнем заниженном курсе юаня уже сталкивается с определенными проблемами, т.к. мировой рынок насыщен китайскими товарами и дальнейшая экспортная экспансия затруднена. Вопрос о валютном режиме юаня будет решаться в зависимости от того, какой окажется будущая модель экономики КНР, но в руководстве страны нет полного согласия по данному вопросу. А без чёткой долгосрочной стратегии экономического развития переход к свободно конвертируемому юаню обернётся уступкой давлению Запада и серьезными рисками.
Впервые неофициальные заявления китайских руководителей о том, что юань желательно сделать свободно конвертируемой валютой, появились в 2011 году, когда в стране отмечалось 35-летие кончины Мао Дзэдуна. В ноябре 2013 года прошел III пленум ЦК КПК, на котором обозначились два лагеря: а) лагерь сторонников развития внутреннего рынка и превращения Китая в страну с развитой и независимой экономикой; б) лагерь сторонников быстрой интеграции Китая в мировые рынки капитала. В официальных коммюнике говорилось, что страна будет двигаться в направлении полной конвертируемости юаня. Это означает, что второй лагерь получил перевес, а сторонникам первого лагеря удалось лишь добиться того, что переход к свободно конвертируемому юаню будет постепенным, а не резким.
Движение к инвестиционному юаню: путь малых шагов
Используемые во внешней торговле юани накапливаются на счетах зарубежных компаний, поставляющих товары в Китай. Далеко не вся экспортная выручка торговых партнеров Китая используется ими для последующих закупок товаров в Китае на те же юани. По данным НБК, в конце 2013 года масса юаней за границей превысила 1,5 триллиона, что эквивалентно примерно 250 млрд. долл. США. Фактически эта денежная масса образует офшорный рынок юаней. Возникло как бы два вида юаней: а) юани оншорные (те, которые хранятся и обращаются внутри Китая); б) юани офшорные (те, которые хранятся и обращаются за пределами Китая). Цены их не совпадают, они имеют отдельные курсовые котировки.
Дальнейшее динамичное развитие торговли в юанях возможно лишь при условии, что накапливаемые за границей юани найдут быстрое применение. Конечно, за юани можно купить товары в Китае, но зарубежные держатели юаней хотели бы расширить диапазон своих возможностей. А именно: а) при необходимости менять юани на другие валюты; б) покупать в Китае не только товары, но и активы (то есть осуществлять инвестиции в китайскую экономику).
Одним из шагов в направлении превращения юаня в свободно конвертируемую валюту является заключение Китаем соглашений с другими странами о проведении конвертаций юаня в другие валюты. Сегодня возможна прямая конвертация юаня в доллар США, японскую иену, австралийский доллар, российский рубль, малайзийский ринггит, новозеландский доллар. Последнее соглашение подобного рода было заключено между Китаем и Новой Зеландией в марте 2014 года.
Большое количество юаней, полученных торговыми партнерами Китая, скапливается на счетах банков в Гонконге, который получил название рынка офшорных юаней. Вклады в юанях составляли в начале текущего года около 12% от всех вкладов в банковской системе Гонконга (в 2008 году эта цифра составляла лишь 1%). Между этим офшорным рынком и внутренним рынком Китая разрешен упрощенный порядок взаимодействия, что делает гонконгские юани более конвертируемыми. Гонконг выступает в качестве своеобразного шлюза между внутренним рынком Китая и мировым рынком.
Вторым после Гонконга офшорным рынком, где торгуется юань, является Лондон. Всего на начало нынешнего года действовало четыре офшорных рынка, где торговался юань с использованием широкого диапазона других валют: Гонконг, Лондон, Сингапур, Тайвань. В этом году ожидается появление еще одной площадки – во Франкфурте. Там же Народный банк Китая и Бундесбанк договорились создать центр платежей и клиринговых расчетов в юанях.
С декабря 2010 года юань торгуется также за рубли на Московской бирже. Биржевая торговля парой рубль-юань была одновременно запущена на Шанхайской бирже. Объем торговли юань-рубль по результатам 2013 года вырос в 3,5 раза по сравнению с 2012 годом, составив более 100 млрд. долл. США.
Торговля юанем на разных торговых площадках способствует повышению спроса на китайскую валюту, но при этом главным остаётся вопрос: во что вкладывать накапливаемые юани? И опять поднимается вопрос о полной конвертируемости юаня. Для этого надо, с одной стороны, проводить либерализацию доступа иностранных инвесторов на внутренний рынок КНР; с другой стороны, снимать ограничения для экспорта капитала из Китая. Малые шаги по этим двум направлениям делаются каждый год, а в настоящее время – практически каждый месяц.
Согласно рекомендациям МВФ (фактически – требованиям), для того чтобы страна могла заявить о полной конвертируемости своей валюты, она должна иметь развитые внутренние финансовые рынки. То есть конвертируемость в широком смысле предполагает не только возможность купли-продажи валют по рыночному (свободному) курсу, но также свободную куплю-продажу облигаций и акций (конвертируемость ценных бумаг). Вообще-то, в Китае уже есть рынок капитала, причем по показателю совокупной капитализации он является третьим в мире. Однако, как говорят специалисты, внутренний финансовый рынок является еще не очень гибким, находится под сильным административным прессом государства. В 2014 году Пекин заявил о либерализации процентных ставок по кредитам, что, по мнению западных экспертов, является значимым шагом на пути к созданию полноценного внутреннего рынка капитала.
С сентября 2013 года начала функционировать Шанхайская зона свободной торговли, на которую допущены иностранные инвесторы. Это своеобразная экспериментальная площадка, где разрешена полная конвертация юаня. В начале 2014 года был проведен выпуск облигаций Народным банком Китая на сумму 2,5 млрд. юаней, причем бумаги разместили в Лондоне. Примерно в это же время британская управляющая компания сумела получить от Китайской комиссии по регулированию рынка ценных бумаг лицензии на прямое инвестирование в Китай. Такая лицензия была получена впервые за пределами Гонконга или материковой части Китая. В январе 2014 года китайский биржевой инвестиционный фонд (ETF) начал торговаться на Лондонской фондовой бирже. Особо тесные отношения между Пекином и Лондоном видны невооруженным глазом. Англо-китайские отношения получили еще один импульс 31 марта 2014 года, когда Банк Англии и Народный банк Китая подписали соглашение о создании в Лондоне расчетно-клирингового центра по работе с юанем.
По критериям МВФ, чтобы валюта страны-эмитента стала резервной, страна должна обладать: 1) значительным размером национальной экономики; 2) стабильностью валюты; 3) емкими и ликвидными финансовыми рынками.
С третьим пунктом у Китая проблемы. Финансовые аналитики считают, что по-настоящему емкими и ликвидными финансовые рынки могут быть лишь у той страны, которая, помимо прочего, обеспечивает полную конвертируемость своей национальной денежной единицы. Китай же не может одновременно продолжать торговую экспансию в мире и превращать юань в резервную валюту. Первое требует заниженного курса юаня, а второе при такой курсовой политике труднодостижимо, так как предполагает более высокий курс юаня. Если посмотреть на ведущие резервные валюты, то видно, что все они имеют курсы, более высокие по сравнению с паритетом покупательной способности. И все страны, которые эмитируют резервные валюты, – это богатые страны, причем свое благоденствие они строят не за счет производства и экспорта товаров, а за счет международного движения капитала. Пользуясь привилегиями, вытекающими из права эмитировать резервную валюту, страны “золотого миллиарда” стягивают товары и услуги всего мира, оплачивая их своими денежными знаками. Эти денежные знаки – своеобразные векселя, которые богатые страны не собираются погашать, предлагая накапливать их другим странам до бесконечности.
Ценой перехода Китая к юаню как резервной валюте стала бы утрата им своих торговых позиций.
Резервные валюты – это валюты стран с дефицитным платежным балансом, и любая резервная валюта – ловушка. Еще в начале 1960-х гг. американский экономист бельгийского происхождения Роберт Триффин вывел формулу (парадокс Триффина): доллар США как резервная валюта и промышленное величие Америки – несовместимые вещи… Другая формулировка парадокса Триффина звучит так: страна, эмитирующая резервную валюту, должна иметь дефицитный платежный баланс, а дефицитный платежный баланс подрывает доверие к этой резервной валюте. Развивая мысль Триффина, некоторые экономисты пришли к выводу, что национальная денежная единица не может выполнять функции резервной валюты. Другие утверждают, что всё-таки может, но для этого валюте нужна военная поддержка. А самое существенное то, что в какой-то момент противоречия, связанные с использованием национальной денежной единицы в качестве международной валюты, могут вылиться в большую войну с целью обнулить обязательства эмитента.
Доллар стал по-настоящему резервной валютой лишь тогда, когда у США образовался устойчивый дефицит во внешней торговле. Америка в 60-е гг. стала лишаться статуса промышленной державы, а вместо товаров стала предлагать всему миру свои долговые расписки в виде зеленой бумаги и казначейских облигаций. А спрос на бумажную продукцию ФРС и Казначейства США дядя Сэм поддерживал и продолжает поддерживать с помощью авианосцев и бомбардировщиков. Резервный юань – ловушка для Китая: либо потом придется “откручивать” назад, чтобы вырваться из ловушки (но внешние рынки назад не вернешь), либо продвигать резервный юань в мире с помощью военной силы. Второй вариант в планы Пекина не входит.
* * *
Соблазн сделать свои валюты мировыми, приведя их на смену доллару США, некоторые страны уже испытывали, и это обходилось им дорого. Речь идет о Германии и Японии. В начале 70-х гг. ХХ века после прекращения размена доллара на золото Америка провела девальвацию своей валюты, что вызвало большое неудовольствие со стороны ее европейских партнеров. Особенно их уязвило адресованное европейцам заявление тогдашнего министра финансов США Дж. Конналли: “Доллар США – это наша валюта и ваша проблема”. Европейцы решили ответить Америке укреплением своих валют и постепенным вытеснением “зеленой бумаги” из европейского оборота. Что произошло? Если в начале 70-х гг. торговля в Европе обслуживалась преимущественно с помощью доллара, то в начале 90-х гг. – уже более чем на 50% немецкой маркой. Ее доля в мировых золотовалютных резервах в 1989 году достигла пикового значения в 20%. Возникло ощущение, что Европа начинает освобождаться от американского засилья, в том числе от американской банковской системы. Апогеем европейского расцвета было объединение валют отдельных государств в евро. Кто-то уже прочил евро на место доллара США как ведущей резервной валюты. А дальше, казалось бы, неожиданно пиковое значение евро в мировых резервах стало снижаться, доллар стал восстанавливать несколько ослабленные позиции. Еще позднее в ЕС начался долговой кризис, особенно в странах группы PIIGS. Сначала марка, а затем евро быстро взошли на мировом валютном небосклоне как яркие звезды, но еще быстрее произошел их закат.
Нечто похожее было и с японской иеной. Сначала в 60-70-е годы ХХ века было “японское чудо”, которое привело к резкому увеличению роли иены в мировой валютной системе. В конце 70-х-начале 80-х гг. уже поговаривали о том, что иена может составить реальную конкуренцию доллару США как резервной валюте. В то же время возникло впечатление, что правительство Японии сознательно тормозило превращение иены в резервную валюту, всячески сдерживая курс своей денежной единицы. Под сильным давлением Вашингтона, в том числе с использованием угрозы экономических санкций, Токио согласился в 1984 г. на подписание соглашения с Соединёнными Штатами о снятии ограничений на движения капитала и обеспечение американским банкам доступа к своему финансовому рынку. А еще через год было подписано знаменитое соглашение в Нью-Йоркском отеле Плаза (Plaza Accord), в результате чего курс иены к доллару вырос более чем на 50%. Такой взлет иены послужил причиной возникновения гигантского финансового пузыря в Японии, а потом и болезненной его ликвидации. После этого Япония так и не смогла прийти в себя, пребывая с тех пор в перманентной экономической стагнации. На пике доля иены в мировых золотовалютных резервах была равна почти 10%, сегодня она меньше 4%.
За истекшее столетие был лишь один случай, когда произошла смена валюты, которая в полном объеме выполняла функции мировых денег (в том числе резервной валюты). Мы говорим о британском фунте стерлингов и долларе ФРС США. Эта смена была подкреплена двумя кровопролитными мировыми войнами. Началась она в августе 1914 года и завершилась в июле 1944 года, переходный период длился ровно 30 лет. Для вытеснения фунта долларом потребовались миллионы человеческих жизней.
* * *
Перспектива замены юанем доллара в качестве мировых денег маловероятна. В международных финансах возможны иные сценарии развития событий. Например, юань может стать региональной валютой. Скажем, в рамках АСЕАН. Может юань стать резервной валютой и для экономически слаборазвитых стран, которым накапливать доллары, евро и другие резервные валюты достаточно сложно. Разворот этих стран в сторону Китая как главного торгового партнера уже очевиден. Так, три с лишним года назад Нигерия стала первой африканской страной, заявившей о том, что часть ее резервов в иностранной валюте будет переведена в юани. Сегодня на Африканском континенте таких стран уже несколько. Особые отношения сложились у Китая и со многими странами Латинской Америки. А если говорить об официальных заявлениях денежных властей других стран об использовании юаня в качестве резервной валюты, то приоритет тут принадлежит Национальному банку Белоруссии (НББ). Еще в сентябре 2007 года НББ сообщил о включении юаня в состав своих золотовалютных резервов. Согласно различным источникам, некоторые объемы юаней в своих резервах имеют Центробанки Малайзии, Южной Кореи, Камбоджи, Филиппин и России.
* * *
Итак, де-факто юань в определённой мере уже стал для некоторых стран резервной валютой. Однако де-юре он еще далек от этого. Последней инстанцией, определяющей статус валют, остается на сегодняшний день Международный валютный фонд. В группу резервных МВФ помещает всего четыре валюты – доллар США, евро, британский фунт стерлингов, японскую иену. Именно они составляют корзину валют, с помощью которой определяется курс специальных прав заимствования (СДР) – наднациональной безналичной денежной единицы, эмитируемой Фондом. МВФ пересматривает состав корзины по СДР каждые пять лет. Китай еще в 2009 г. предлагал включить юань и другие валюты развивающихся стран в структуру СДР МВФ, уменьшив влияние доллара. Нынешняя структура СДР такова: доллар – 41,9%, евро – 37,4%, фунт – 11,3%, иена – 9,4%. Следующая возможность пересмотреть состав корзины, а следовательно, переквалифицировать валюты представляется в 2015 году. Можно не сомневаться, что Китай опять поднимет вопрос о включении юаня в корзину СДР, а США опять выступят против этого. Вопрос о статусе юаня – еще одна трещина, усугубляющая кризис Международного валютного фонда. В свою очередь противоречия, нарастающие в МВФ, толкают Китай и другие страны периферии мирового капиталистического хозяйства к созданию альтернативных финансовых структур. В Бразилии летом 2014 года на саммите БРИКС было принято решение о создании Фонда (Пула условных валют) БРИКС. Общая сумма валютных резервов этого альтернативного фонда – 100 млрд. долл. (доля Китая – 41%). На данном этапе Фонд БРИКС предполагает предоставлять помощь странам-членам в валютах, которые являются де-юре резервными (прежде всего, доллар США). Однако не исключено, что в дальнейшем Фонд БРИКС будет работать также с юанем и другими национальными валютами стран-членов этой группы.
