Американцы шокированы разоблачением грандиозной мошеннической схемы приема студентов в элитные колледжи. Это крупнейший скандал подобного рода за последние десятилетия в США. В нем оказались замешаны даже вузы из “Лиги плюща” — ассоциации старейших университетов Америки. Однако его можно назвать продолжением непрекращающегося потока неприятностей, связанных с высшим образованием в Америке. Обвинения в расизме, падение качества обучения, акции и забастовки радикальных либеральных студентов, цензура в отношении всех инакомыслящих и прочее — такой ком проблем может похоронить под собой статус университетского образования США. Малек Дудаков рассказывает, с какими проблемами столкнулись престижные учебные заведения США.
Схема обмана
Абитуриенты нередко попадаются на случаях мошенничества: кто-то списывает на экзаменах, кто-то подкупает интервьюера и просит повысить ему баллы, кто-то дает деньги за хорошие рекомендации о своей школьной деятельности. Однако это все были частные случаи. На этот раз речь идет о масштабной схеме приема студентов, в которой, по последним данным, участвовали не менее 50 человек.
Среди них были и руководители компаний, и актрисы, и тренеры школьных и университетских команд. А “злым гением”, который изобрел такую схему, был Уильям Рик Сингер — основатель и владелец компании The Key. Она официально занимается помощью абитуриентам в поступлении. Но, как оказалось, такая помощь заключалась в мошенничестве и подкупе официальных лиц.
УИЛЬЯМ РИК СИНГЕР — ОСНОВАТЕЛЬ И ВЛАДЕЛЕЦ КОМПАНИИ THE KEY
Забавно, что в поле зрения ФБР Сингер попал вовсе не из-за работы своей фирмы. Он подозревался в махинациях с покупкой и продажей акций на фондовом рынке. Но затем прокуроры Департамента юстиции США начали изучать финансовую отчетность его компании и обнаружили в ней много подозрительных транзакций от семей абитуриентов, являющихся клиентами. Конечно, сотрудники The Key могли оказывать им какие-то неоценимые услуги, но даже в таком случае вряд ли кто-то бы захотел платить за них сотни тысяч и миллионы долларов.
По версии следствия, Сингер смог провести через счета своей компании до 25 млн долларов от тех, кому он помог с поступлением в колледж. Методов было всего два: первый — прямой подкуп экзаменаторов при сдаче SAT или ACT (основные типы школьных экзаменов в США наподобие российского ЕГЭ — с тестами и письменной частью, а также эссе). Второй способ — подкуп школьных и университетских тренеров. Как известно, в американских колледжах существуют квоты на прием подающих надежды спортсменов. Им необязательно блистать интеллектом или академическими успехами — они все равно будут зачислены в университеты, чтобы представлять их на соревнованиях.
Школьные тренеры как правило пишут рекомендации для своих спортсменов, которые затем рассматривают приемные комиссии колледжей. А университетские тренеры могут предоставить дополнительные письма с просьбой принять тех или иных абитуриентов, которые их впечатлили физическими возможностями.
Именно так поступили две богатые актрисы Лори Лафлин и Фелисити Хаффман, которые выдали своих детей за школьных атлетов. За взятки тренеры написали им хорошие рекомендательные письма, что позволило им поступить в Университет Южной Калифорнии. За помощь в обеспечении такой “сделки” обе актрисы передали Сингеру по 500 тыс. долларов каждая.
США: ОБРАЗОВАНИЕ В ДОЛГ И НАДОЛГО
В мошеннической схеме Сингер задействовал тренеров в Стэнфорде, Университете Джорджтауна, Йеле, Университете Калифорнии в Лос-Анджелесе и Университете Уэйк-Форест. В общей сумме он помог десяткам богатых семей Америки устроить детей в престижные колледжи. В США в отличие от России, где любой обеспеченный человек может отправить ребенка в МГУ, МГИМО или НИУ ВШЭ на платное отделение, с этим проблема. Конкурс на обучение в колледже довольно строг, конкуренция большая — в том числе с абитуриентами со всего мира, поэтому деньги далеко не всегда решают исход дела. Поэтому Сингер постарался удовлетворить спрос на обман приемных комиссий, и, судя по всему, его услуги были очень востребованы.
ФЕЛИСИТИ ХАФФМАН В СУДЕ
Все участники схемы теперь ожидают суда. Сингер уже признался в совершении вменяемых ему преступлений. Его теперь ждет тюремный срок до 65 лет — иными словами, пожизненный. Но остается вопрос: сколько подобных же мошеннических схем осуществляется каждый год в Америке безнаказанно? Это мы вряд ли узнаем. Но точно можно сказать: история Сингера — еще один удар по репутации высшего образования в США. В последние годы оно переживает далеко не лучшее для себя время.
Хочешь поступить — притворись индейцем
Пожалуй, больше всего критики сейчас вызывает пресловутая политика т.н. “позитивной дискриминации” (“affirmative action”). Зародившаяся в эпоху Рузвельта, Эйзенхауэра и Кеннеди, она ставила перед собой благородную цель: бороться с дискриминацией против меньшинств, в первую очередь афроамериканцев. Однако очень быстро позитивная дискриминация выродилась в создание расовых квот в любых случаях: при приеме на работу, поступлении в колледж, найме госслужащих и т.д.
Особенно преуспели именно администрации университетов, давно ставших средоточием либеральных ценностей в Америке. Они создавали громоздкую систему правил, по которой оценивался каждый абитуриент. Если он был белым, для него действовала одна балльная система, если испаноязычным — другая, если афроамериканцем или потомком индейцев — третья.
Как раз двум последним категориям проще других поступать в колледжи, в том числе элитные. Просто там количество черных студентов и представителей коренных народов Америки сравнительно невелико. Поэтому приемные комиссии стараются всячески занижать для них требования. Если же ты белый или испаноязычный, то оказаться в колледже для тебя — задача уже более сложная.
Очевидно, что такая система сама по себе создает большое пространство для махинаций, которым многие абитуриенты активно пользуются. Найдешь у себя корни каких-то редких народов — дорога в колледж обеспечена. Например, хорошо известна скандальная история вокруг сенатора от Массачусетса Элизаберт Уоррен, нынче кандидата в президенты от Демпартии.
Уоррен поступила на юридический факультет Университета Хьюстона, выдав себя за потомка индейцев. Мол, ее бабушка с дедушкой постоянно рассказывали про своих индейских предков, поэтому она и считала себя тоже индейцем. Позже она смогла получить профессорскую ставку в Гарварде как раз по “индейской квоте”.
ЭЛИЗАБЕТ УОРРЕН
При этом сама Уоррен выглядит как обычная белая американка — никаких индейских корней у нее не прослеживается. Дональд Трамп в шутку начал называть Уоррен именем индейской принцессы “Покахонтас”. Чтобы отмстить недругам, прошлой осенью Уоррен провела тест ДНК. Согласно его результатам, она лишь на 1/1024 относится к индейским племенам — то есть примерно также, как и любой другой средний американец. Понятно, что отказываться от своего образования и карьеры профессора, которые стали возможными из-за вранья об этническом происхождении, Уоррен не собирается.
Политика “расового баланса”
Больше белых от дискриминации страдают разе что азиаты. Как известно, обеспеченные выходцы из Азии считают единственно верным решением отдавать своих детей в самые престижные американские колледжи. Воспитанные в дисциплине и строгости, абитуриенты из азиатских семей как правило прилежно учатся, хорошо сдают экзамены и получают отличные рекомендации от школьных учителей.
Таким образом, в какой-то момент университеты “Лиги плюща” (да и многие другие тоже) столкнулись с неожиданной реальностью: значительный процент поступивших оказался из семей китайцев, корейцев, японцев, индусов и других азиатских народов. Их количество уже приближается к 30% от общего количества всех студентов престижных колледжей в США.
С точки зрения администрации университетов, такая ситуация в корне неправильная. Ведь азиаты составляют лишь 8% населения США — соответственно, примерно столько же студентов их семей должно присутствовать в колледжах. Подобную логику некоего “расового баланса” можно увидеть где-нибудь в Третьем рейхе, но никак не в сердце либерального мира. Впрочем, иногда кажется, что американский прогрессивизм в вопросе взаимоотношения рас многое позаимствовал у расистов и национал-социалистов прошлого века.
Что же делать, подумали члены приемных комиссий и пришли к самому простому для себя выводу: поднять до предела балльный порог поступления для азиатов. Кроме того, многие типичные школьные достижения азиатских абитуриентов, которые они обычно указывают в своих резюме (вроде игры в настольный теннис), начали рассматриваться как отрицательный фактор при приеме.
В 2014 году группа азиатских абитуриентов впервые подала совместный иск против университетов “Лиги плюща” за дискриминацию. Они решили через суд добиться справедливости. Но по закону все частные университеты в Америке могут проводить любую политику приема абитуриентов. В 2003 году по решению суда позитивная дискриминация была запрещена в т.н. “публичных колледжах” — учреждениях, которые принадлежат правительствам штатов. Однако они считаются в Америке не очень престижными. А на частные колледжи это судебное постановление не распространялось.
Абитуриенты требовали от “Лиги плюща” признать факты дискриминации азиатов (они это отрицали), а от суда — признать данную процедуру нарушением гражданских прав и таким образом ее запретить. Особой поддержки со стороны администрации Обамы они тогда не получили. Но после прихода к власти Трамп поручил Департаменту юстиции провести проверку фактов дискриминации при приеме в колледжи.
Университеты были вынуждены раскрыть свою систему оценки абитуриентов, из которой стало понятно, что дискриминация действительно есть. В частности, в Гарварде абитуриент-азиат имеет 25% шанс на поступление, в то время как белый — 35%, испаноязычный — 75%, а черный — 95%.
Тоталитаризм либералов
Не меньшая проблема университетского образования — это стремительная политизация и идеологизация всего и вся. Американские колледжи сейчас переживают свою “культурную революцию” или советские 30-е годы. В роли хунвейбинов — либеральные активисты, которые требуют бороться с “токсичной маскулинностью и патриархией”, капитализмом и “белыми привилегиями”. Администрации университетов им во всем потакают, открывая курсы “гендерных наук”, “проблемной белизны” и прочей антинаучной идеологической каши.
Конечно, эта волна в первую очередь затронула кафедры общественных наук, которые превратились в рассадники крайне либеральных, “антирасистских” и феминистических взглядов под видом научной работы. Но в стороне не остались и технические направления: например, математику вовсю обвиняют в потворствовании “белым привилегиям”, поэтому, дескать, нужно создавать какую-то новую “инклюзивную” алгебру и геометрию для всех рас.
На месте “ленинских комнат” и “красных уголков” в советских институтах — т.н. “safe space” (или “безопасные места”). Там студенты могут успокоиться и отдохнуть от того, что происходит за пределами стен колледжа. Например, после победы Трампа многие учащиеся собирались в этих комнатах для рисования и игры с животными, чтобы прийти в себя после результатов президентской гонки.
Такие “ранимые студенты” (и стоящие у них во главе прогрессивные активисты) стремятся запретить любое инакомыслие на кампусе: прервать выступления консервативных публицистов, добиться увольнения профессоров, оказавшихся не согласными с либеральной повесткой дня. Уже есть длиннейший перечень публичных персон, кому дорога в колледжи попросту заказана.
Например, консервативные публицисты и блогеры Майло Яннопулус, Бен Шапиро, Энн Коултер: их выступление на территории любого университета всегда вызывает яростную реакцию со стороны либерального студенческого большинства. Активисты требуют запретить их посещения территории кампуса, перекрывают дорогу тем студентам, которые хотели бы присутствовать на мероприятии, устраивают беспорядки и настоящие погромы — как, например, было два года назад в Беркли.
БЕСПОРЯДКИ В БЕРКЛИ
Неприятие противоположного мнения зачастую доходит до абсурда — так было с одним из профессоров в Калифорнии, уволенным за то, что он попытался представить студентам консервативную точку зрения на вопросы гей-браков и гомосексуализма. Они восприняли это как “харассмент” и добились его увольнения.
ANAL SEX 101′ CLASS OFFERED At HARVARD
Еще три года назад в очень левом издании Vox вышла показательная статья другого профессора под заголовком “Я либеральный профессор, и мои либеральные студенты меня пугают”. Основная идея: студенты воспринимают в штыки любую критику в свой адрес, а также любые противоположные взгляды. Они могут обвинить профессоров в чем угодно, и администрация колледжа скорее всего встанет на их сторону, потому что они платят за обучение.
Сам профессор при этом пытается защищаться тем, что он, дескать, сам по всем вопросам либерал, но выступает за свободу слова и свободу общения. Жаль, что он не знает истории XX века, особенно в контексте того, что же случилось со “старыми большевиками” в СССР. Они тоже были по всем вопросам большевиками, но в чем-то не совпали с линией партии — и за это отправились в лагеря. Сейчас времена более травоядные, поэтому максимум того, чего он может опасаться, — это потеря работы и публичное порицание.
Безусловно, процесс деградации высшего образования в США начался не вчера, и он не приведет к каким-то масштабным последствиям уже завтра. Однако раз за разом эти негативные факторы, накладывающиеся друг на друга, обесценивают качество университетского образования. Они заставляют сомневаться в его необходимости — особенно в свете постоянного роста стоимости обучения. Университеты давно потеряли монополию на сохранение и воспроизводство научного знания. Но в первую очередь — на обучение этому знанию новых поколений. Не зря крупнейшие корпорации Америки вроде Apple, Google и IBM перестали обращать внимание на диплом сотрудника — им важны лишь его квалификация и знания. Вполне возможно, что уже через несколько десятилетий университеты превратятся в отживший институт — как с точки зрения науки, так и обучения.
