Укрепление международного влияния Ватикана сопровождалось расширением внешней открытости католицизма и активной интеграцией его в экуменическое движение, совершаемое с помощью «очищения исторической памяти», работавшей на «дело примирения» с другими религиями. Если II Ватиканский собор только наметил эту перестройку сознания, то Иоанн Павел II довел ее до логического конца.
Имидж Ватикана-примирителя создавался в период перехода к заключительной стадии развала СССР, так что «теология морали» Иоанна Павла II служила прекрасным обоснованием необходимости перехода от конфронтации к диалогу между Востоком и Западом. В своем обобщающем докладе, который понтифик представил на заседании Европарламента 11 октября 1988 г., он заявил: «Времена наступили благоприятные: мир на Земле, сотрудничество между государствами, права человека, демократия — все это вошло в массовое сознание».
Политика Иоанна Павла II отличалась нарочитой открытостью: в 1986 г. он обратился к представителям ведущих религий мира организовать «всемирный день молитвы за мир», выбрав для этого уникального события город Ассизу, куда прибыло около 60 делегаций христианских и нехристианских конфессий. В целях примирения понтифик предпринял невиданную кампанию по покаянию, заключавшуюся в признании ответственности и вины всего католического сообщества в различных сферах его деятельности в течение десяти последних веков, апогеем которой стал так называемый «экзамен совести», провозглашенный в 1994 г. Самокритичные высказывания Папой были сделаны в отношении Галилея, раскола церквей, инквизиции, крестовых походов, ответственности католиков за войны, за поведение в отношении американских индейцев и негров, за интегристов, за раскол с Востоком.
Одним из важных итогов политики «возведения мостов» стало сближение с лютеранами. Иоанн Павел II стал первым понтификом, посетившим лютеранскую церковь в Риме, где принял участие в экуменической «литургии мира». В 1999 г., в преддверии 2000-летия Рождества Христова, католики и лютеране подписали совместную декларацию, положившую конец богословским спорам по вопросу о том, как происходит оправдание христианина — только верой или верой и добрыми делами. Иоанн Павел II стал первым Папой, посетившим 13 апреля 1986 г. главную синагогу Рима (это был первый визит такого рода за всю историю католицизма), в которой состоялась его встреча и молитвенное общение с главным раввином доктором Елио Тоафом. А в ноябре того же года Папа произнес перед участниками Второго международного иудео-христианского диалога речь на тему «О значении спасения и искупления в иудейской и христианской традициях», в которой говорил о «взаимном ознакомлении с соответственным наследием в вере каждого из нас» и «о наших связях… в нашем понимании спасения». В 1993 году Ватикан совершил важный политический шаг, установив дипломатические отношения с Израилем, который до этого признавался лишь де факто. Поскольку из этого признания следовали важные богословские выводы, многие исследователи оценивали его как имеющее революционное значение.
Все это закладывало новое понимание апологетики, призванное изменить образ папства в глазах мирового сообщества, обновив и полностью вписав его в современную культуру терпимости и свободы25.
При Иоанне Павле II было также положено начало диалогу с мусульманами, который проходит как в теоретической (доктринальной), так и в практической сферах. В практическом плане церковь «во искупление грехов крестовых походов и реконкисты» стала брать на себя роль посланницы ислама в Европе, проявляя инициативу или соглашаясь на реализацию проектов строительства мечетей, как это было, например, в Лионе, Мадриде и Риме. Но если в данной сфере диалог может развиваться, не ставя под вопрос основные доктринальные положения обеих религий, то в сфере теоретического поиска «нового измерения богословия» он заводит католицизм настолько далеко, что грань между философскими системами начинает просто стираться. Некоторые разделы классического богословия перестраиваются, Священное Писание перечитывается, допускается прочтение традиций одной культуры в свете традиций другой, что представляется как «состязание» христианства и ислама, которое должно привести к лучшему пониманию двух традиций.
Однако при всей открытости данной политики в своей экуменической деятельности Ватикан последовательно преследует свой четкий интерес
Хотя ревизия истории коснулась и папства — понтифик признал ошибки Пап в разделении церквей, в их заявлениях относительно неприятия религиозной свободы и модернизма, — он никогда не позволял себе затрагивать главной причины всех отклонений в жизни западной церкви — положения о главенстве Папы и догмата о непогрешимости его учения ex cathedra. Очевидная двойственность в поведении Ватикана -готовность идти на уступки в вопросах, касающихся определенных положений христианского учения (идея Папы о «семенах Слова», содержащаяся, якобы, во всех религиях), и непреклонность в отстаивании прав римского понтифика — стала характерной для сотрудничества Католической церкви со Всемирным советом церквей. Посылая своих представителей в качестве «наблюдателей» на все экуменические ассамблеи, конференции и участвуя в совместных молитвах, Католическая церковь так и не вступила в ВСЦ. Председатель Отдела христианского единства в Ватикане кардинал Виллебранс в письме к генеральному секретарю ВСЦ от 4 июля 1983 г. объяснил это следующим образом: «Римско-католическая церковь в гораздо большей степени, чем другие церкви, считает свою структуру универсальной общности и универсальной миссии существенным элементом своей идентичности… Решение о ее присоединении к мировому сообществу церквей могло бы быть дурно истолковано. с позиции власти (авторитета) в Римско-католической церкви и способов ее осуществления» [26].
Между тем главным следствием экуменической «открытости» Ватикана стала дальнейшая эрозия религиозного сознания европейцев. С переходом к глобализации, превратившей «общество всеобщего благоденствия» в «благоденствие для избранных», привычный образ жизни, устоявшиеся социальные связи стали разрушаться, а вместе с ними стали ломаться и прежние представления, и сам духовный строй личности, в результате чего процесс размывания традиционных религиозных ценностей принял угрожающий характер. Как заявил кардинал Ратцингер еще до избрания его Папой, «агрессивный секуляризм угрожает свободе вероисповедания в Европе, маргинализируя верующих. Мы отказались от христианской культуры в пользу агрессивного секуляризма с нетерпимыми чертами… Упоминание о Боге очень маргинализовано. В политической сфере кажется почти непристойным говорить о Боге, как будто это нарушает свободу тех, кто не верует» [27]. Наиболее показательным в этом отношении стал тот факт, что в процессе подготовки проекта конституции ЕС европейские чиновники не включили в него упоминание о христианских корнях Европы, ограничившись положением о культурном, религиозном и гуманистическом наследии Европы [28].
Ослабление позиций Католической церкви выражается во многих показателях: это и сокращение числа ее приверженцев, и падение численности духовенства. Все больше размываются сами религиозные ценности, исчезает знание фундаментальных основ, на которых зиждется христианская вера. В итоге католицизм в Европе потерял значение силы, определяющей общепринятые нормы поведения и формирующей общественную систему ценностей. Как признавался сам Иоанн Павел II, «Иисус Христос, кажется, исчез из европейской жизни. Европейская культура производит впечатление некой молчаливой апостасии интеллектуалов, которые живут так, как если бы Бога не существовало». В условиях размывания традиционных понятий и ценностей, их неопределенности, утраты представления об истинной норме европейцы становятся все более подверженными влиянию чуждых религиозных культов, которые ведут себя крайне активно и наступательно. Речь идет как о традиционных восточных, так и новых псевдовосточных, псевдохристианских, антихристианских, неоязыческих учениях, большинство из которых носит оккультный характер. Для них характерно взаимопроникновение, смешение традиций, то есть синкретизм, который заменяет целостное, стройное мировоззрение.
Это означает переход плюрализма на иной уровень, превращение его уже в «глобальный религиозный рынок» или, как теперь пишут, «супермаркет спиритуальных товаров», при котором свободное предпринимательство проникает уже в сферу спасения, предлагая каждому на выбор любую религиозную или псевдорелигиозную идею. Предоставленный сам себе мирянин как потребитель выбирает то, что ему по душе, то, что подходит, формируя собственную систему ценностей. И здесь христианство сталкивается с сильнейшей конкуренцией, поскольку религия на этом «рынке» ценится не с точки зрения отстаиваемой ею истины, а с точки зрения того душевного и духовного комфорта, который она обеспечивает. Поэтому в наибольшей степени здесь преуспевает оккультизм, увлечение которым приобретает массовый характер.
Таков итог последовательного применения фундаментального принципа современной европейской культуры — принципа свободы совести, понимаемого как свобода выбора, утверждению которого способствовала и сама Католическая церковь.
26. Accattoli L. Quand le pape demande pardon. Paris: Albin Michel, 1997. P. 19—20. Архим. Серафим (Алексиев), Архим. Сергий (Язаджиев). Ожидание новых «мессианских времен» //Православие или смерть. №5. С.18.
27. В Европе упоминание о Боге считается маргинальным // Седмица: Православные новости за неделю, 176 выпуск рассылки. URL: www.sedmica.ortodoxy.ru / 176-26-11-04.php.
28. Конституция Европейского Союза: Договор, устанавливающий Конституцию для Европы (с комментарием). М.:ИНФРА-М, 2005. С.93-94.
