Намерение властей Забайкалья отдать в аренду сотни тысяч гектаров земли соседям из Китая вызвало неодобрение со стороны депутатов Госдумы, Общероссийского народного фронта и аграриев, ратующих за поддержку отечественного АПК через реформирование экономики, а не передачу угодий иностранным корпорациям. Часть потребностей внутреннего рынка в продовольствии удовлетворяется за счет импорта, в то время как породные земли зарастают травой – порядка 40 млн гектар угодий в нашей стране заброшено.
Все их можно отдать в аренду Китаю с перспективой последующего заселения гражданами дружественного государства, но это не решит проблему развития сельского хозяйства России – отрасль, несмотря на продуктовое эмбарго, так и не получила должной господдержки. О том, чем опасны земледельцы из КНР и недружественная к отечественному производителю политика российских властей, рассказал президент ассоциаций “Росагромаш” и “Новое содружество” Константин Бабкин.
Иностранный “аутсорсинг” сельского хозяйства, предложенный руководством Забайкальского края, на первый взгляд, решает проблему заброшенных угодий в стране. Но можно ли рассчитывать на положительный эффект для отрасли АПК в целом?
– У нас в стране 40 млн гектар земли заброшено, хотя раньше мы ее обрабатывали. При всем этом мы даже себя не можем прокормить, потому что есть дефицит желающих заниматься сельским хозяйством и недостаток инвесторов. Однако я не думаю, что отдавать огромные угодья иностранным компаниям – это правильный выход. Нужно развивать собственное сельское хозяйство, а для этого – решать проблемы, мешающие идти вперед всей экономике.
Пора менять налоговую систему, схему распределения дотаций, снижать кредитные ставки. То, что мы отдаем огромные территории, фактически, под другую юрисдикцию – это уход в сторону от реальных проблем. Не надо забывать, что существуют и геополитические риски: Забайкалье – огромная территория, а населения у нас мало, и мы можем лишиться этой земли, если позволим заселиться туда китайскому народу
Но это не только геополитически, но и экономически неверное решение. Мы сейчас должны поддерживать колхозы малого и среднего размера, а не создавать огромные агрохолдинги с сотнями тысяч гектаров в пользовании. Это тупиковая ветвь развития, потому что искусственные образования не проживут долго, если не будут получать первоочередную поддержку государства.
То есть небольшие агрохолдинги могут быть экономически эффективными даже при минимальной господдержке?
– Речь не только об этом. Сельское хозяйство – это сложный бизнес. Нужно знать условия полей, историю развития хозяйства, на месте решать проблемы обслуживания техники. И подходить с душой. Если руководитель, который реально принимает решения, находится за две тысячи километров от самого хозяйства, то это становится слабым местом для фермы. Практика подтверждает гипотезу. В странах Евросоюза нет гигантских хозяйств, фермер с 3 тыс. гектар считается крупным землевладельцем, а средний размер хозяйств исчисляется сотнями и даже десятками гектар. И решения там принимаются в оперативном режиме, управление происходит более эффективно. А у нас в стране есть хозяйства до миллиона гектар, и такие большие агрохолдинги оказываются успешны только потому, что много лет ведется сознательная политика поддержки в первую очередь их. Им списываются долги, выдаются дотации, они получают технику в льготный лизинг. Естественно, они оказываются более конкурентоспособными. Но если помощь будет одинаково доступна и большим, и маленьким производителям, то я убежден, что хозяйства небольшого размера будут эффективнее.
Значит, на них стоит сделать ставку в развитии АПК: денег можно потратить меньше, а результат – лучше?
– Да. Если говорить о выводе сельского хозяйства из кризиса, то нужно стимулировать местных жителей, чтобы они сами развивали свое хозяйство, а не привозить инвесторов из Москвы, Китая или Германии. Необходимо создать условия для разработки собственных земель жителями Приморского края, Дальнего Востока, всех территорий России.
Ну, а плюсы какие-то в сдаче земель в аренду иностранным инвесторам есть?
– Я их не вижу. На последнем примере – дружба с Китаем? Да, нам надо дружить с КНР, но хорошие отношения можно налаживать за счет увеличения оборота торговли, а не с помощью отдачи огромных территорий.
Известно, что в Забайкалье 80% земель со времен распада СССР не используется. Почему даже продуктовое эмбарго не заставляет бросать собственные силы на поднятие целины?
– Это показатель деградации. Со времен СССР мы деградировали по многим направлениям экономики, не только в сельском хозяйстве. Все это объясняется одинаково: неправильная экономическая политика. Мы видим “задранные” кредитные ставки, дорогое топливо и сырье, причем цены искусственно подняты и намерено удерживаются Правительством. Земли брошены не только в Забайкалье, такая же ситуация в Костромской области, вокруг Москвы. Для того, чтобы что-то изменилось, нужно сделать приоритетом не мнимую борьбу с инфляцией, не накопление стабфонда, не членство в ВТО, а развитие производств. Если мы это пониманием, то надо снижать налоги, удешевлять кредиты – решать проблемы, о которых говорят промышленники, а не банкиры.
Воинственная риторика Запада способствует прочистке мозгов, все больше людей даже в Правительстве понимают, что надо поддерживать производство. Отсюда эмбарго. Но реальных изменений в политике нет. Ограничения на ввоз продовольствия в Россию помогают нашим крестьянам, они увеличили производство овощей, говядины, свинины, но это слабый эффект. Непонятно, насколько долго продлится запрет, и фермеры боятся, что их инвестиции в случае отмены эмбарго пойдут прахом. Пока что эмбарго – лишь надежда на оздоровление экономики.
Другой момент: чтобы наращивать производство, нужно увеличивать рынки сбыта, а у нас государство имеет пошлину на экспорт зерна, то есть, напротив, ограничивает сбыт нашей основной сельхозпродукции. Это ограничение не в пользу крестьян.
Недавно новый глава Минсельхоза Александр Ткачев объявил о том, что будут изменены правила предоставления субсидий на продажу сельхозтехники. И Вы выразили беспокойство, что в список претендентов на получение средств могут быть включены иностранные компании, производящие сборку техники на территории РФ, а не ее производство. Стали известны правила субсидирования?
– Я встречался с Ткачевым на днях, он заверил, что поддерживать иностранные компании Минсельхоз не планирует. Будем надеяться, что я слишком эмоционально воспринял его выступление. Но опасения остаются, сельхозмашиностроители постоянно живут в напряжении, так как в любой момент импортерам могут создать очередные льготы. И даже после слов Ткачева отечественные сельхозмашиностроители не могут расслабиться, потому что мы видим, как за счет средств бюджета происходит покупка очередной большой партии иностранных машин. К примеру, власти Волгоградской области субсидируют закупки только иностранной сельхозтехники.
Конкуренцию российским сельхозпроизводителям составляют не только иностранные компании, но и “дочки” отечественных, работающие за рубежом. Какие условия нужны для того, чтобы “Ростсельмаш”, например, перенес канадские производства в Россию?
– Если были бы созданы условия, то не только российские, но и иностранные компании захотели перенести производство в Россию. Но мы опять говорим о перестройке экономики: не только о снижении налогов, но и о снижении ставки Центробанка, о проведении обратного налогового маневра. Нужно, чтобы сырье в России подешевело, и если бы у нас была американская налоговая система, но бензин, например, стоил бы в два раза дешевле – уже этого хватило бы, чтобы оптимизировать процесс переноса иностранных производств в Россию. Эффект для экономики – сотни тысяч рабочих мест, а, значит, доходы бюджета, стабилизация социальной обстановки, возможность развития городов.
На нашем внутреннем рынке найдется место локализованным иностранным производствам?
– Сейчас мы кушаем иностранные продукты, ездим на иностранных машинах, работаем на иностранных тракторах. У нас практически все импортное, мы очень сильно зависимы, и это как раз та проблема, которую надо решать. У нас есть собственный рынок, который надо заполнять, и это важное преимущество России – огромный рынок, который можно расширять, укрепляя Таможенный союз. У нас много пространства, для того, чтобы работать, осталось сделать так, чтобы работать было выгодно. Но кредиты в стране стоят 18%, а не 3% и не 0,5%, в этом сознательная политика либерального крыла государства. Мы даже не слышим риторики от него, направленной на развитие экономики. Неудивительно, что у нас слабое собственное производство.
В некоторых регионах тоже не в восторге от программ развития отечественного сельского хозяйства, которые предлагает, в том числе, “Партия дела” и возглавляемые Вами отраслевые объединения. Власти Костромской области отказали в площадке выездному заседанию Московского экономического форума, на котором должна была идти речь о “костромской мечте” – модели несырьевого развития экономики. Что за конфликт произошел с региональными властями?
– В Костроме действует четкая установка областной администрации: про “Партию дела” ничего не писать, залы для мероприятий не предоставлять, по телевидению не показывать. Предпринимателям сказано, что если они войдут в список партии, то будут неприятности. Такое давление.
С чем это связано? Боятся чего-то. Вертикаль власти чувствует себя хрупкой, боится критики, боится глотнуть свежего воздуха, таким образом она охраняет свое благополучие. Это одна из причин того, что у нас в стране неэффективная экономическая политика и орудует коррупция – мало политической конкуренции.
С учетом того, с чем вы столкнулись, как оцениваете перспективы “Партии дела” и ее кандидата Юрия Крупнова на выборах в Костромскую областную думу?
– Сложно говорить о цифрах. Но я уверен, что мы наберем необходимый процент и пройдем в думу.
Реальное, насколько это позволяет официальная статистика, положение дел в сельском хозяйстве высветит вторая сельхозперепись в 2016 г. По итогам первой переписи 2006 г. выяснилось, что 25% угодий в стране заброшены. На Ваш взгляд, каких цифр стоит ожидать в следующем году?
– Думаю, что с тех пор вернулось в оборот несколько сотен тысяч гектар земель, не больше. В 2006 г. относились к сельскому хозяйству, как к “черной дыре”. Ему не помогали, считали, что мы не можем производить продовольствие, поддержка была минимальная. Риторика сейчас изменилась в лучшую сторону, денег выделяется намного больше, но сказать, что все стало отлично, нельзя. Приоритетом отрасль до сих пор не является, интересы аграриев приносят в жертву при вступлении в ВТО, мнимой борьбе с инфляцией, очередных попытках наполнить бюджет.
