22 августа 1990 года был провозглашен суверенитет Туркменистана, а 27 октября 1991 года принят закон о независимости. С момента независимости пожизненным президентом Туркмении до 21 декабря 2006 года был Сапармурат Ниязов, провозглашенный Туркменбаши («глава всех туркмен»). После него эстафету правления принял Гурбангулы Бердымухамедов, именуемый «Аркадагом» («Покровителем»), а период его правления – «Эпохой могущества и счастья».
После провозглашения независимости Туркменистан установил двусторонние и многосторонние отношения с рядом стран и со многими международными организациями. Туркменистан не участвовал в военно-политическом сотрудничестве стран СНГ, а также в региональных интеграционных группировках. Отказался он и от партнерства с НАТО. С 1995 г. нейтральный статус Туркменистана признан ООН.
Перед суверенным Туркменистаном встал вопрос – как жить дальше?
Слишком много в недрах Туркмении углеводородов, которые очень нужны их потенциальным импортерам. Западные партнеры посоветовали продавать свой газ в обход «Газпрома» американским нефтегазовым компаниям. Так, Сапармурат Ниязов в 1992 году подписал с ними соглашение о строительстве газопровода из Туркмении к побережью Индийского океана, расположенного на территории Пакистана (до порта Карачи). Рядом с портом западные нефтегазовые компании должны были построить завод по сжижению природного газа.
Но была проблема – газопровод из Туркмении никак не мог обойти территорию Афганистана, где шла гражданская война. Даже тогда, когда в октябре 2001 года США нанесли удар по Афганистану и свергли режим талибов, стабильности на афганской территории как не было ранее, так и не стало. Поэтому строительство газопровода опять откладывалось. Но войска США остались на территории Афганистана и после свержения талибов, более того, через некоторое время к ним начали присоединяться и союзники США по НАТО. При этом все возрастающее их участие объясняется тем обстоятельством, что туркменский газ должен в первую очередь идти в Западную Европу. Из Запада потребовали военного вклада западноевропейцев для обеспечения «диверсификации энергопоставок в ЕС» и ликвидации зависимости Западной Европы от поставок углеводородов из России.
Войска Альянса не смогли добиться победы над афганскими полевыми командирами. А Туркменистан сумел сохранить нейтралитет по отношению к конфликтующим сторонам в Афганистане, отказался участвовать в антитеррористической операции против талибов.
После четырнадцатилетнего ожидания в 2006 году Ниязов сделал свой окончательный выбор в пользу российского «Газпрома» в деле долговременного сотрудничества по разработке богатейших туркменских залежей углеводородов.
Напомним, после распада СССР Туркменистан очень дистанцировался от всех и максимально закрылся, в том числе и от России, так как она оказывала прогрессивное, демократическое влияние. Это могло бы каким-то образом дестабилизировать режим. Но Россия никогда не предъявляет претензии к режимам в плане их демократичности. Если это выбранный президент, то Россия говорит: да, мы уважаем выбор народа.
Проще иметь дело с западными партнерами, которые находятся далеко и «не смогут так сильно влиять на демократизацию». Они объявляют режимы не демократическими, в том числе критикуют за это Туркмению, но охотно с ними сотрудничают.
Недавно Туркмения обратилась к США с просьбой оказать ей военную помощь после получения информации о присутствии ИГИЛ у их границ (в Афганистане)
Глава Центрального командования генерал Ллойд Джеймс Остин заявил, что США готовы сделать все возможное, чтобы помочь. Понятно, что в условиях укрепления позиций России на евразийском пространстве США будут пытаться найти способы остаться в Центрально-Азиатском регионе и даже создать военную базу около границ с Россией. Ведь уйдя из Манаса в Киргизии, американцы могут найти новое пристанище в Туркмении.
Некоторое время в роли нового плацдарма американского влияния в регионе рассматривался и Узбекистан. Однако власти этой страны, видимо, не рискнули идти на столь близкое сближение с Вашингтоном. Неспроста президент Узбекистана Ислам Каримов и до, и после президентских выборов неоднократно напоминал о внеблоковом статусе страны и недопустимости размещения здесь каких бы то ни было военных баз. И вот теперь, судя по всему, ставку решено сделать на Туркменистан.
Конечно определенная угроза Туркмении действительно есть. В Афганистане есть туркменские племена, в частности, связанные с талибами, потомки бывших басмачей. Они могут попытаться как-то дестабилизировать ситуацию. Но эта опасность не столь велика. В значительной степени такие явления можно назвать геополитической игрой как со стороны Вашингтона, так и со стороны Ашхабада.
Ашхабад разыгрывает свою карту. Он хочет признания режима Бердымухамедова на Западе, что увеличит инвестиции в страну и позволит диверсифицировать свою экономику. Реформы, которые в последнее время стал проводить Бердымухамедов, тоже направлены на то, чтобы их признали в западном сообществе. В Туркмении с середины июля планируется ввести некоторые зачатки демократии: право проводить собрания и демонстрации. Это свидетельство того, что, по крайней мере, благоприятный фасад власти Бердымухамедов стремится создать. Делается это как раз для того, чтобы получить возможность дружить с западными государствами и увеличить объемы экспорта своих природных богатств.
Кстати, нельзя сказать, что в республике недооценивают военную угрозу. По распоряжению властей призывной возраст на срочную службу увеличен до 30 лет, в приграничные районы стягиваются дополнительные военные силы. Однако власти Туркмении явно просчитались с выбором стратегического союзника. Включение республики в сферу западного влияния грозит непредвиденными последствиями. Понятно, что сотрудничество с Туркменией нужно США не для противодействия «террористической угрозе», а для давления на Иран и Китай. Таким образом, инициируя сближение с США, руководство Туркмении рискует оказаться в геополитическом тупике.
